В прокате «127 часов» Денни Бойла – номинированная на «Оскар» история про технику безопасности.
Полет – по крыльям, процент – по вкладу. Джон Фаулз в «Волхве» все-таки отучил своего героя от эгоцентризма, но для того ему понадобились ряженые нацисты, античные боги, языческое судилище и тысяча страниц. Денни Бойл не отучил своего даже любоваться на собственные фоточки, но и использовал всего один лежачий камень. Вода под него не течет.
Среди немногочисленных недостатков фильма «127 часов» благонравные зрители США отмечают следующий: слишком много мата. Это, конечно, анекдот. Вполне конкретный солдатский анекдот про паяльник, матерщину в части и рапорт на имя старшины. «...И тогда я вежливо обратился к сержанту Иванову: дорогой товарищ Иванов, неужели ты не чувствуешь, что расплавленное олово капает за шиворот мне – твоему боевому товарищу, сержанту Петрову».
Видимо, благонравные зрители США считают, что человек, насмерть зажатый камнем в узкой расщелине, должен произносить слово «сахар».
А было так: любитель экстрима Арон Ралстон, забыв на полке швейцарский ножик, не закрутив на кухне кран и не ответив на звонок любимой мамы, отправляется на прогулку по одному из каньонов штата Юта. «По горам пробирался и улыбался, но камень сорвался в пропасть с горных вершин». Всё! Ну, почти всё: впереди еще 127 часов условного времени, час пятнадцать экранного, полбутылки воды и отчаянные попытки режиссера Денни Бойла сделать так, чтобы мы не заскучали в одной расщелине с Джеймсом Франко (Ралстон). Сбоку титр – основано на реальных событиях.
В одном из рассказов Стивена Кинга жертва кораблекрушения день за днем отрезает от себя по кусочку – на завтрак, обед и ужин. Ни на одном читательском форуме, даже самом отмороженном, самоедом не восхищались и не держали за героя, а Ралстоном восхищаются, за героя его держит вся Америка. Видимо, тут есть какая-то тонкая грань, и всё зависит то ли от остроты ножа, которым себя кромсаешь, то ли от факта каннибализма – плененный камнем Ралстон самоедствует лишь в переносном смысле и разве что пьет свою мочу. Да, парня жалко, он, как говорят строгие мамы, «допрыгался». Но между жалостью и восхищением вообще-то пропасть, и «127 часов» рассказывают нам отнюдь не о героизме, а о том же, о чем рассказывали семь фильмов про «Пилу» и один про «Особенности национальной охоты»: «Жить захочешь – не так раскорячишься».
В «Охоте» то подмечено про корову, но в плане рефлексий Ралстон, каким мы его знаем, недалеко от коровы ушел. Даже есть уверенность: работу Бойла, купившись на розовые сопли в конце, наш экстремал принял за чистую монету – столь велика его самоуверенность. Меж тем в кадре вы видим вроде бы обаятельного, но – при ближайшем рассмотрении – крайне неприятного человека. Выражаясь языком блогера, «на мир он смотрит, как на говно», но смотрит редко – главным образом, интересуется лишь собой. От души паясничает. Навернувшись с велосипеда, тут же фотографируется. О планах на жизнь рассказывает видеокамере. Попав в ловушку, произносит «этот камень ждал меня всю жизнь».
Ибо весь мир крутится вокруг Ралстона – все его люди и камни.
Что характерно, мир подыгрывает. Имитация телешоу в расщелине («С нами на связи Арон из Лузер-каньона, штат Юта») оказалась репетицией. Теперь жизнь Ралстона – сплошное телешоу, он кумир домохозяек, про него снял фильм Денни Бойл, книгу с невозможным названием «Between a Rock and a Hard Place» он написал про себя сам. На удивление эмтивишный персонаж (право, отличия от передач типа «забей башкой гвоздь» и «лизни пятку вон того жирного мужика за 20 долларов» минимальны) и на удивление цельный: столкнувшись с роком (rock`ом), сделал исчерпывающие выводы – человек уязвим. Отправляясь весело прыгать по расщелинам, предупреди маму. То есть пятку жирного мужика всё равно лизни, но застрахуйся от диареи.
Всё по Ралстону. Теперь по Бойлу. Бойл всегда был всеяден по части жанров. Переходя от ужастика к комедии, от пеплума к мелодраме, он ставил себе задачу развернуться не меньше чем на 180 градусов. Вот и сейчас, собрав ту же команду, что делала «Миллионера из трущоб» (продюсер, сценарист, оператор, композитор), Бойл будто бы решил снять фильм предельно минималистичный и тем самым полностью отличный от оскароносной «оперы нищих». А то, что на полгода раньше предельно минималистичный фильм на схожую тему снял испанец Кортес («Погребенный заживо»), разумеется, не проблема Бойла.
Если ставить себя на место школьного учителя, одной работе надо ставить твердую «пять», другой – максимум «четыре». В отличниках, разумеется, Бойл. В типовых советских отличниках, которые аккуратно линуют тетрадки, – и столь же аккуратно Бойл делит кадр на три части, превращая фильм в клип. Отличник знает, что от него хотят, знает, как надо, – и к тому, как сделаны «127 часов», придраться невозможно. Отличник честен, абсолютно предсказуем, он точно выучил и типовым тоном ответит у доски, – и столь же типовым тоном Бойл рассказывает историю Ралстона, используя все своеобычные приемы – флешбеки, галлюцинации, многоголосье в ушах, музыку А.Р. Рахмана, сеченый монтаж и вставки как будто из рекламы.
Но именно ввиду предсказуемости отличника симпатии на стороне хорошиста. Хорошист отвлекается, хорошист смотрит на жизнь сложнее. Есть нарекания, есть помарки, но есть и эксперимент: в одном гробу с Райаном Рейнольдсом испанец Кортес уместил войну в Ираке, трагедию единицы, лицемерие системы, антагонизм исламской и западной культур, а также песчаную гадюку. Бойл, в свою очередь, ограничился крепким сюжетом про человека, который крепок исключительно задним умом, вот и теперь учит нас любить своих мам. Стишок «С чего начинается Родина» на совесть продекламирован перед классом.
Разумеется, режиссеры изначально были в неравных условиях, причем дело не в «Оскарах» и не в опыте: Кортес мог эффектно хлопнуть в ладоши перед титрами, а Бойл не мог, – трагедия Ралстона известна всей Америке. Поэтому Бойл делает то, что умеет делать хорошо, то есть дает красивости. В расщелину к его герою по очереди заглянут мягкий диван, поток воды, сестренка с пианиной, мужик в ковбойской шляпе, песик Скуби-Ду, девчонки из рекламы всех на свете лимонадов и луч солнца золотого. Проедет машинка с веселой групповухой внутри. Ящерка пробежит. Пролетит птичка. Чья-то рука погладит Джеймсу Франко сосок. Зрителю уже не скучно, а еще будет десерт – кровищща. Та самая кровища, которой в плохих ужастиках заменяют саспенс. Как струны лопаются нервы, красиво перепилена кость. Теперь все мы обязательно оставим на холодильнике записку для родственников: уехали в Малаховку, ищите в овраге справа.
Есть подозрение, что эта вроде бы бросовая мораль с запиской для Бойла действительно значима. Ему 54. У него дети. Ему важно, чтобы дети брали трубку, когда звонит папа, а сами звонили не только на Рождество. Недоучившийся католический священник, который чувствовался в Бойле еще во времена «Миллионера из трущоб», стал максимально терпим к подросткам: чем бы ни тешились, лишь бы родителей предупреждали. Для того и камень прилетел с небес – знак божий, чтоб дурень-сын к отцу пришел / И сказал со вздохом: / Швейцарский ножик – хорошо, / Китайский ножик – плохо.
И последнее, о чем стоит упомянуть: за корчи в образе Ралстона Джеймс Франко номинирован на «Оскар». Номинирован по делу, но можно руку на отсечение дать – не получит. Только вот, право слово, уж лучше не получить «Оскар», чем получить премию Дарвина.
ЗЫ: Спасибо Димка за рецуху)